Революционная теория
А. С. Шушарина глазами журналиста
(продолжение)
|
Экономическая необходимость прокладывает себе дорогу лишь "в конечном счете"... К сожалению, письма эти дошли до массового читателя лишь несколько десятилетий спустя, когда уже было пролито море слез и море крови. Так что, уважаемый читатель, еще немного "сухой материи", тем более что у нас уже есть минимум "слов", с помощью которых можно двигаться дальше. Иерархия отраслевого управления - это точно такой же объективный общественный механизм, как и рынок. Она, если говорить абстрактно, усредняет и нивелирует все субъективное, но только в линейном производстве уже регулирует не обмен, а соисполнение функций. В функциональном взаимодействии миллионы конкретных начальников, подчиненных, коллективов полностью исчезают, уступив место типам объективных агентов, которые пока нами не делятся на хороших и плохих - все нормальные участники функционального движения производства. Иерархия управления - тот же рынок (в смысле объективного контрольного механизма определения затрат общественно необходимого труда для выполнения функций), но только более сложный. Естественно, тут сразу возникает вопрос: почему же этот честный, нормальный механизм привел к стольким проблемам в нашей экономике? Кстати, точно такой же честный и невинный рынок привел к беспощадной власти денег над людьми, безработице и т.п. при капитализме. В этом втором случае, как доказал К.Маркс, ответ кроется в частной собственности на средства производства. Ну а в нашем случае ответ, как уже говорилось, - в собственности на технологии. Функциональные производственные отношения присутствовали (причем неизбежно) даже в первобытности (надо было "планировать" охоту на мамонта, правильно и в нужное время расставлять людей на местности, выбирать вожака, который бы исполнял "общие функции" и т.д.). И замечены людьми они были давно. Но только при социализме, по Шушарину, функциональные производственные отношения предстали как господствующие, одновременно превратив свою естественность в противоположность, в неестественность, в тормоз развития. Одной из помех в объяснении причин этой метаморфозы, как ни странно, служат... сами слова. На "обычном" языке (что делать, какому коллективу, когда, сколько, с каким коллективом, для кого, кто начальник, а также заявки, планы, визы, отчеты и т.п.) сущность производственных отношений, суть происходящего, то есть суть господствующей собственности, не выразить. Это вполне нейтральные слова, обозначающие те или иные стороны соисполнения функций, но их репутация для познания подмочена. К примеру, что такое коллектив? У нас в это слово еще недавно вкладывалось что-то позитивное. А ведь когда мы говорим: "коллектив сделал, решил, проявил самостоятельность", мы фальшивим, так как "сделать, решить" могут только люди. А коллектив - это, если выражаться точно, форма связи, отношения людей. Естественно, выдернуть из слова один смысл и вставить другой почти невозможно, поэтому для обозначения совокупности людей лучше использовать слово "группа", хотя и здесь надо различать, когда речь идет о субъекте, а когда - об отношении. И так для уяснения функционального общества, в котором мы жили и живем, нам придется поступать не раз. Остается удивляться, до чего ж прозорливы классики. Энгельс по поводу фетишизма слов говорил, что теория, рассматривающая современное производство как преходящую (!) стадию, 403 |
Страницы: 397, 398, 399, 400, 401, 402, 403, 404, 405, 406, 407, 408, 409, 410, 411, 412, 413, 414, 415, 416, 417, 418, 419.
